Неоспоримая - Елена Тодорова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А потом их отношения перетерпели неизмеримые изменения.
Появилась эта Лена-сопли-по-колена. Выцветевшая рыжуха с ярко-голубыми глазами и третьим размером груди.
Аравин привел ее домой тем же вечером.
Стася, раскинувшись на диване в гостиной, смотрела по телевизору какое-то глупое ток-шоу. Не особо внимая бредовым советам мнимых звездных экспертов, с невольной грустью слушала излияния многодетной матери-алкоголички.
– Черта с два ты исправишься! – недовольно бубнила девушка, стискивая пульт в руке, но никак не решалась переключить.
Радость, которая успела плеснуться в груди вслед за скрежетом ключей в замке, мгновенно испарилась, едва Егор с девушкой появились на пороге комнаты.
Стася просто опешила. Разве могла она ожидать чего-то подобного?
Чудом сумев вернуть лицу беспристрастное выражение, Сладкова сдержанно поздоровалась с представленной Аравиным Леночкой, и ушла в комнату, громко хлопнув дверью.
Уже утром, после ухода пигалицы, едва услышав, как хлопнула входная дверь, налетела на Аравина.
– Ну и вкус у тебя! Фу!
– Спасибо!
– Не подавись! И сиськи ее ненастоящие.
– Я в курсе, но и за это спасибо.
– И чтобы я ее в своей комнате не видела! Никогда! – резко потребовала Стася, а затем сама испугалась своего выпада.
Но Егор отреагировал совершенно ровно.
– Ладно.
– И в ванной чтобы ни резиночки, ни зубной щетки!
– Ладно.
– Пускай только волосинку здесь уронит!
– Заноза, я тебя понял. Бахилы и марлевая повязка на входе, – он коротко засмеялся. – Уймись уже. Давай кофе попьем.
Стася протяжно выдохнула, сбитая с толку его спокойствием, и прижала ладони к пылающим щекам. Тот факт, что Аравин такой довольный после ухода этой Леночки, нещадно бил по ее нервам. Но она всячески старалась подавить в себе ярость, не давая ей выхода.
Потому что, несмотря на кричащее в груди сердце, у нее не было права на него злиться.
Сделав глубокий судорожный вдох, Стася призывала себя успокоиться.
– А у тебя есть что-то сладкое? – вяло поинтересовалась она, опираясь на барную стойку в поисках равновесия.
Аравин наблюдал за ней с другого конца кухни.
– Твой любимый экстрачерный с миндалем.
– Отлично, – Стася села на высокий стул и сцепила перед собой дрожащие руки.
С отчаяньем ощущала, как самообладание, вопреки всем ее уговорам, предает ее.
К горлу подступил ершистый ком, а горячая влага решительно наполнила глаза. Девушка зажмурилась, пытаясь прогнать слезы и одновременно сглотнуть этот комок. Но ничего не получалось. Вся обида, вся боль стремительно вырывались из сдерживаемых рамок.
Хотелось зареветь. Завыть в голос.
В голове пронеслись события этой длинной ужасной ночи.
Как же она старалась воспринимать все происходящее отстраненно. Не анализировать. Не давать определения. Не воссоединять в голове Аравина с теми звуками, что доносились из его спальни. Нет! Потому что этого не могло быть. Все это – как страшный сон, реальность которого она бы просто не пережила ночью.
Кто-то другой был тем мужчиной за стеной. Тем искусным любовником, который заставлял Ленку протяжно стонать и громко вскрикивать. Кто-то совершенно чужой в спальне Егора трах*л эту рыжую шлюху.
Эти мысли Стася могла пережить, ничего нового для себя не извлекая. Все то же, что часто происходило в квартире отца. Отвратительный тупой стук изголовья кровати о стену. Несдержанные страстные стоны. Ну, что здесь необычного?
Два посторонних ей человека занимались сексом. Именно так она принимала тот сексмарафон, невольным слушателем которого стала.
Сердце дико колотилось в груди только из-за напряженной концентрации на своей версии происходящего. Стася так отчаянно цеплялась за эту защитную реакцию, что буквально вся вспотела. Но ей было плевать на это.
Черт, да по ней словно катком проехались! А она и глазом не моргнула.
Хвала Господу, бесконечные стоны и всхлипывания Леночки оставались одинокими. Может, она даже была там одна. Как угодно, только не... Даже мысли не допускала, удерживаясь на краю той бездны, куда ее так жестоко затолкали.
Но самообман не мог длиться вечность. И сейчас все запрещенные ночью эмоции и мысли обрушились на нее одним махом: омерзение, ревность, боль, злость...
И ее понесло.
– Ну ты и п*дла, Аравин! – резко заорала Стася, вскакивая. Она схватила стоящую перед ней керамическую чашку и яростно швырнула в угол кухни, где стоял уже настороженный Егор. – Е*учий кретин! – слезы хлынули из глаз обильными потоками.
Она ничего не видела перед собой. Боль в сердце разрывала ее грудную клетку. Это ощущение было точно физическим и абсолютно незнакомым.
Обхватывая себя руками, в попытке хоть немного унять эти страдания, Стася визжала во всю силу легких. Она так хотела выплеснуть из себя захлестнувшую ее боль.
